Дождливый вечер в Балашах

Звонок от инспектора по делам несовершеннолетних раздался уже в восемь вечера: "Нет желания съездить в Балаши? Сигнал поступил: наши подопечные опять пьют, шумят. Заодно посмотрите, в каких условиях они живут. На сборы – 10 минут". Конечно, соглашаюсь ехать – в предвкушении интересного материала журналист готов ехать хоть на край света.

Забираем с собой и Татьяну Александровну Валяеву, сотрудницу отделения "Семья". Ей, как и Александру Юрьевичу Шестопёрову хорошо известны дамы, к которым мы направляемся. Прислушиваюсь к беседе. Говорят о гражданке А., которая в последнее время всё чаще устраивает дома гульбища. Она одна воспитывает четверых детей. Нужно отдать должное жителям посёлка – многие неравнодушны к происходящему, переживают о судьбе детей и пока ещё не спившейся окончательно А. Поэтому в случае очередной попойки звонят инспектору и сообщают о происходящем. В разговоре то и дело звучат имена детей из социально опасных семей, их родителей. Такое ощущение, что разговаривают о давних знакомых или родственниках. С перекрёстка, что ведёт в Синегорский, к нам присоединяется Т. Т. Байманов, участковый уполномоченный в Балашах. Видимо, для него такая поездка тоже не представляется чем-то необычным. И в семьях, куда мы направляемся, его тоже хорошо знают. Накрапывает дождь, смеркается, вдоль дороги бродят коровы – одна, вторая, небольшое стадо… А потом беспечные хозяева заявляют в полицию о пропаже скота. Да тут грех не поживиться за чужой счёт тому, кто нечист на руку – дождь не позволит случайным свидетелям выйти на улицу, а затем смоет все следы. Погодка что надо.

Въезжаем в село. Тихие, почти пустые улицы. От дома гражданки А. отъезжает автомобиль: возможно, наш приезд не остался незамеченным и о нашем визите хозяйку предупредили. Останавливаемся чуть поодаль, чтобы дом просматривался. У А. нелёгкий характер, несговорчивый, а потому, даже если она едва стоит на ногах, невозможно доказать ей самой, что она выпивала. Час прошёл в ожидании. Дождь усиливался, стемнело, и ждать уже не было смысла. Проезжая мимо дома гражданки А. заметили свет. Зашли на огонёк. Нужно отдать должное: в доме поддерживается относительный порядок: помыта посуда, есть постельное бельё, полы чистые. Правда, ни в одной комнате нет паласов. Легкий запах сигаретного дыма, а вот запаха алкоголя нет. Хозяйка с дочерью перебирают диски, другие дети - опрятные, играют рядом. Почти идиллическая картинка. На вопрос инспектора "Был ли кто в гостях?" называет имя своего нынешнего бой-френда. "Поужинал, уехал на работу – скот резать". (Не из того ли скота, что бродил бесхозно по окрестностям Балашей?)

Выйдя из дома, Шестопёров немного даже расстроился: не удалось зафиксировать правонарушения. Хотя, его, напротив, такая ситуация должна порадовать – не зря, значит, проводится профилактика, хоть на какое-то время хватает гражданки А., чтобы она не пила. Участковый уполномоченный прощается с нами. В этот день кем-то был избит проживающий здесь инвалид. Теперь необходимо собрать всю информацию по данному делу.

Следующий пункт визита – семья гражданки Х. Грязь, копоть, сажа здесь стали частью жизни, без которой уже никуда. Худенькая женщина лет 56-ти на вид встречает нас у себя дома. Как оказалось потом, ей многим меньше – всего сорок два. За плечами - лишение родительских прав в отношении старших детей, а на руках – ещё двое. Одна дочь, которой едва исполнилось 19, на сносях – в сентябре, говорит А.Шестопёров, у неё срок. Как заботливый отец большого семейства, он ждёт появления малыша, переживает, что в списке его забот появиться ещё один, пока ни в чём не повинный человечек. Гражданка Х. честно признаётся, что выпила немного. "Но не здесь, здесь уже давно никто не пьёт". А как тут выпьешь, если прямо над входом в комнату, откуда доносятся детские голоса и вещает телевизор, висит плакат: "Курение и распитие спиртных напитков запрещено". Его привёз сожитель, крепко-накрепко наказав хозяйке "завязать" все отношения с зелёным змием. Недавно рядом находилось ещё одно, не менее красноречивое предупреждение, грозящее выселением тому, кто прикоснётся к рюмке в этом доме. Но оно было снято, ввиду того, что гражданке Х. оно не понравилось: как это сожитель может выселить её из собственного дома?! "Пила, пью и буду пить, пока Людка не перестанет мне мозг выносить", - говорит Х., слегка бравируя. Нет у неё сил бороться со старшей дочерью – невоспитанная выросла (Резонный вопрос: а кто воспитывал?) А вот и Людка. Аккуратный животик и жутко затравленный взгляд. Тут не одному психологу нужно потрудиться, чтобы эта девочка поверила миру. Вечное пьянство матери, грязь, необустроенность быта, по-видимому, гнали ребёнка из дома, и мечталось ей о другой жизни. Только вот не было перед глазами другого примера, и самоутверждалась она точно так же – приняв на грудь, примеряла на себя "крутую жизнь", и потому состояла даже на учёте в комиссии по делам несовершеннолетних. А теперь ждёт ребёнка от местного жителя, которого тоже нельзя назвать благополучным. К рождению малыша (не зря переживал Шестопёров) ничего не готово, да и на приём к гинекологу будущая мамочка не является. Татьяна Александровна Валяева пыталась было вразумить девушку явиться в больницу, но она, как говорится, рта никому не даёт раскрыть. Привычная реакция на вмешательство в её личную жизнь – огрызнуться так, чтобы никому повадно не было. Говорят, что мама гражданки Х. в своё время тоже выпивала, теперь пьёт дочь, в никуда идёт внучка – такие семьи целыми поколениями стоят на учёте в комиссии по делам несовершеннолетних – как тут не знать всех и каждого?

Едем к дому, где проживает семья Р. Двое мальчишек растут в этом запущенном доме, старшие – в детском доме. Верная собака встречает нас лаем, но, завидев Татьяну Александровну и Александра Юрьевича, замолкает, узнав. На стук отзывается мальчишеский голос: "Кто там"? "Олег, это мы. Кто дома?" "Сейчас, дядь Саш, мамку позову". О, здесь этих гостей узнают по голосу. Дородная женщина, не утратившая ещё былой красоты, открывает двери: "Юрич, что случилось? Вы почему так поздно?"

- "Пришли проверить, как дела у вас тут".

- "Да всё нормально, Сергей спит пьяный. Дети со мной. Телевизор смотрим. Вещи в лагерь собрали". Татьяна Александровна инструктирует мамашу, куда и во сколько выйти, чтобы дети поехали в лагерь – открылась третья смена в "Ветерке".

- "Юрич, я сама хотела звонить тебе – работа нужна. Сергей из Москвы приехал, "кинули" его там. Здесь у Б. работал, у Таньки, они тоже денег не отдали. Мне, может, хоть на то время, пока в лагере пацаны будут, какая-то работа найдётся". С такой просьбой к Шестопёрову обращаются многие. Приходится договариваться с руководителями предприятий, в частности с "Мастером", о временном трудоустройстве. Но всех работой не обеспечить, а основной причиной своей непутёвой жизни они чаще называют безработицу. Отчасти это верно. Ведь даже обзавестись скотиной в деревне сегодня может не каждый – дорогие корма и низкая цена на мясо не приносят выгоды. А впрочем, купить корову таким жителям деревни просто не по карману. В семье Р. нет забора – он исчез в топке их печки во время предыдущей зимы, где уж тут взяться деньгам на "рогатку"… Попрощавшись с хозяевами, направляемся домой – на этот раз обстановка более-менее спокойная.

В сельском клубе горит свет, слышится музыка. Решаем зайти и туда. Молодёжь играет в бильярд, а из зрительного зала льётся "суженый мой ряженый, мне судьбой предсказанный, без тебя мне белый свет не мил…" и раздаются аплодисменты. Оказывается, самодеятельные артисты из Солянки приехали к балашинцам со своей концертной программой. В зрительном зале подростки, взрослые, дети. Картина, напоминающая жизнь сельских клубов в далёкие восьмидесятые. В пору моего детства такие концерты в клубе были привычными, и другие артисты, которых я помню, как сейчас, вот так же, как Людмила Барыбина в образе Ивана Царевича, блистали на подмостках местных СДК. Порадовало, что существуют у балашинцев и другие интересы, не только те, как в домах, которые мы посетили в тот дождливый вечер. И всё же больно вспоминать виноватые глаза гражданки Х., которая понимает, что ведёт себя неправильно, но ничего не хочет делать для лучшей жизни. Больно знать, что ребёнок, которого родит её дочь, будет видеть перед глазами пример бабушки и мамы, принимая это за норму. Больно видеть гражданку А., использующую своих детей как источник средств к существованию – детское пособие, материнский капитал… Больно, что всё чаще женщины берутся за рюмку, надеясь на её дне найти решение всех своих проблем. Уж поверьте – там его точно нет.

Аида БОГДАЛОВА