Баночка со сметаной

…Сегодня Любовь Софроновна Карпунцова живет в райцентре на ул. Ветеранов в однокомнатной, благоустроенной, со всеми коммунальными удобствами квартире. Квартира полностью обставлена и меблирована. Здесь и газовая плита, и телевизор с холодильником, и даже роскошное трюмо. А на трюмо в ряд стоят пять фотографий, по-видимому, очень дорогих сердцу хозяйки. Среди них выделяется одна, на которой – знакомое подавляющему большинству озинцев лицо. Лицо её родного брата, Алексея Софроновича Курипко. Мы попросили Любовь Софроновну, которая является тружеником тыла, поделиться некоторыми воспоминаниями о жизни, о родных и близких людях, о том, что было когда-то много-много лет назад.

…На заре коллективизации Озинского района, в далеком 1929-ом году, в семье председателя сельсовета колхоза “Боевик”, располагавшегося в с. Петраки, родилась дочка. Родители, Софрон Антонович и Федосья Михайловна Курипко, назвали девочку Любой. Позже появился сын Володя (но он, к сожалению, умер в раннем возрасте), а в 1933-м ещё один сын, Алексей. Его рождение совпало с началом страшного голода в Поволжье, не минувшего и наши степные края. Так и запечатлелись эти два события в судьбе семьи Курипко: по датам рождения детей старшие в досужих разговорах иногда вспоминали те тревожные и трагические дни. Преодолеть тот тяжелейший период удалось только благодаря земле – настоящему источнику жизни для сельского люда.

Однако не успели затянутся раны, нанесенные голодом, грянула другая беда – немецкий подкованный сапог зашагал по городам и весям нашего государства. Накануне Великой Отечественной Софрон Антонович Курипко был переведен председателем колхоза “Красный партизан” (в с. Маслов-Орешин) и на него распространялась бронь. Те, кто имел бронь, не подлежали призыву в действующую армию. Впрочем, в тылу тогда тоже приходилось несладко. “Всё для фронта, всё для победы!” – этот лозунг стал непреложным законом, и деревня, как могла, его выполняла.

Любу в числе других таких же подростков поначалу определили на овощеводческую плантацию. Колхозным огородом заведовал дед Евсей, который строго следил за чистотой прополки грядок (необходимо уточнить, что ребятне поручалась именно такая, не требующая особой квалификации работа). Любе нравилось работать на плантации, прежде всего, тем, что тут под рукой всегда было что-нибудь съестное. Скажем, одной рукой тянешь из почвы сорняк, а другой срываешь свежий, хрустящий огурчик. Дед Евсей, зная, что ребятишки недоедают, закрывал глаза на подобные проделки, хотя нёс полную ответственность за производство овощной продукции.

На следующий год Любе Курипко и её сверстникам доверили более сложный участок. Это тоже была прополка, однако, уже хлебных полей. Да-да, здесь нет ошибки: колхозная детвора вручную боролась с сорной травой на массивах, засеянных пшеницей или ячменем. Тяпкой орудовала только учетчик – женщина, её фамилия была Пышкина. Случалось, что сорняк не поддавался ребячьим усилиям, и тогда в дело вступала мотыга. Вырванную траву обязательно выносили на край поля, чтобы не согнула и не повредила колосья.

Жили прямо в степи, в невесть откуда притащенном железнодорожном вагоне, конечно, соответствующим образом переоборудованном. Вместо железных установили обычные колеса с резиновыми шинами, а внутри соорудили деревянные нары в несколько ярусов. Возле вагончика под навесом поставили стол для приёма пищи, а приготавливали её на маленькой, сложенной из кирпичей печурке. В печку был вмазан большой чугунный котел, а топилась она кизяками или сухими ветками.

Что же входило в повседневное “меню” полевой бригады? Повар Е. Чернописко обычно готовила так называемую затируху (похлебку с добавлением муки), а на второе – кашу из дробленого пшеничного зерна. Словом, негусто, и подростки старались, каждый по своему, “сдабривать” рационы. К примеру, Люба, бывая по субботам дома (ребят раз в неделю отпускали помыться в бане), брала с собой с поле баночку со сметаной. Баночка была из-под какой-то микстуры и вмещала в себя не больше 100 граммов. Разделите вес содержимого на 7, и вы поймете, что ежедневный “приварок” едва ли добавлял сытости. Отец, Софрон Антонович, хотя и был председателем, дочери поблажек не делал: работай и питайся как другие!

Зимой Люба училась в Озинках (в Маслов-Орешине была начальная школа). Квартиру приходилось снимать. Интересно, что в памяти Любови Софроновны до сих пор сохранились фамилии квартиросдатчиков: Евдокимовы и Седовы. А с наступлением летних дней возвращалась домой, и снова работа, работа, работа…

В 1946 году Любовь Софроновна вышла замуж за местного парня Григория Карпунцова. Пошли свои дети: Владимир, Людмила и Александр. А затем, конечно, внуки: Виталий, Евгений, Виктор, Надежда, Юрий, Наталья, Сергей. Нынче уж Любовь Софроновна прабабушка, этим “званием”, присвоенным ей внуками, она очень гордится.

Муж, Григорий Владимирович, до нынешних дней не дожил. И не все дети, к сожалению, тоже. Однако род продолжается, ширится и крепнет. Он глубоко и прочно пустил корни, подпитываемый добротой, любовью и душевной щедростью его основоположницы. Так когда-то ей самой придавала сил сметана в баночке, взятая из родного дома.

С. СКЛЯР