Затируха с крапивой

…Антонина Васильевна Верещагина, которой в январе 2016-го исполнился 91 год, на удивление коммуникабельна и словоохотлива. И память у неё для столь почтенного возраста просто удивительная, и речь связная, логически правильно построенная. На физическое состояние ей тоже, по-видимому, грех жаловаться: самостоятельно встретила, проводила в гостиную и усадила на табурет. Разволновалась, правда, немножко, ну да очень быстро успокоилась, когда глава администрации Балашинского муниципального образования А.С. Красненков рассказал ей о цели нашего неожиданного визита. И тут выяснилось, что Антонина Васильевна давно хотела побеседовать с журналистами районной газеты, чтобы ей помогли в реализации важного для неё вопроса. В общем, всё удачно сложилось к взаимной выгоде: мы искали и нашли человека, который мог бы поведать, как жилось в тылу в период Великой Отечественной войны, а она получила возможность донести до заинтересованных ведомств свою давнюю неразрешимую проблему. Впрочем, не будем забегать вперёд.

…Тогда, в 1933 году, Василий Иванович Шинкин, председатель сельсовета с. Каменка Пугачёвского района, старшую дочь Тоню в школу не пустил: она была очень слаба после свирепствующего почти по всему Поволжью голода. В первый класс она пошла лишь несколько лет спустя, оправившись и немного физически окрепнув. О перенесённых лишениях напоминали только струпья на коже – следы недоедания и острого недостатка необходимых организму веществ. В 41-ом Тоня успешно перешла в седьмой класс, впереди рисовались радужные перспективы. Но однажды в воскресенье отец, придя вечером домой, устало опустился на скамейку и произнёс одно-единственное слово: “Война”. Уже через месяц, 20 июля, его призвали на фронт.

В ту пору частенько употреблялось выражение “сельский интеллигент”. Василий Иванович действительно был грамотным и эрудированным человеком, большим книгочеем. В доме Шинкиных в числе первых на селе появилось радио, а ещё хозяин сумел собрать неплохую личную библиотеку, состоящую в основном из сочинений отечественных классиков – Толстого, Достоевского, Гоголя и других. С самого детства Тоня и двое младших, сестра Маша и брат Алексей, воспитывались в атмосфере дружбы, любви и взаимопонимания, во многом почерпнутой отцом в литературных произведениях и внушаемой им детям при всяком удобном случае. Мама, Анна Степановна, работница колхоза, нередко пеняла домашним: дескать, настоящая жизнь гораздо жестче и прозаичней, не слишком увлекайтесь идеализмом. Вполне вероятно, именно “интеллигентность” сыграла роковую роль в судьбе отца: 5 сентября 1941-го он погиб у деревни Батыево Ярцевского района Смоленской области. Известила об этом “похоронка”, прилетевшая почему-то по-курьерски быстро.

После окончания семилетки в 1942-ом году Тоня Шинкина подала документы в Пугачевское педагогическое училище. Однако суровая военная необходимость требовала кадров иного профиля. Не хватало рабочих специальностей, и, чтобы заменить ушедших на фронт мужчин, в фабрично-заводские училища стали направлять женщин и девушек. Тоню и ещё двоих её землячек отправили в ФЗУ при Саратовском авиационном заводе. Подруг приняли, а вот Тоню забраковали во время медицинского осмотра, едва увидев покрывавшие поверхность тела бурые пятна. Благо, успела вернуться в Пугачев до начала занятий в педучилище.

Война диктовала свой собственный распорядок жизни. Занятия откладывались до завершения уборочной кампании, причем это являлось непререкаемым правилом. Будущие учителя сидели за партами только зимой и часть весны, а с 15-20 мая их буквально расхватывали бригадиры полеводческих бригад – каждый стипендиата своего колхоза. Армии нужны были продукты питания, а тут почти даровая рабочая сила. Вместо учебной практики с раннего утра до позднего вечера приходилось “вкалывать”. Первое время – на овощеводческой плантации, а затем в составе действующих земледельческих коллективов. В период хлебной жатвы Тоню в числе других закрепляли за лобогрейками, они, в основном на конной тяге, осуществляли всего одну операцию – косьбу, а остальное все делалось вручную.

Передним “эшелоном” ставили парней и девушек сравнительно взрослых – 17-18 лет. Они вилами подбирали хлебный валок и складывали его в копны, для последующей молотьбы. Вторыми двигались ребята помладше – 14-15 лет, которые граблями дополнительно “прочёсывали” освобожденную от валков площадь. Наконец, последними пускали 11-12-летних подростков, собирающих в мешки упавшие колоски. И так продолжалось до середины сентября–начала октября, пока в полях не останется ни единого зернышка.

Чем же кормили молодежь на полевых станах? Антонина Васильевна не скрывает: самая традиционная пища – затируха, в которую иногда добавляли промытую, ошпаренную кипятком крапиву, так сказать, для витаминизации. Затируха, кто не знает – это нечто вроде похлебки на муке или измельченной крупе. Редко-редко варили жиденькие щи на мясном бульоне (колхоз содержал несколько отар овец). Конечно, жилось впроголодь, и молодежь, работая далеко в борозде, то и дело поглядывала в сторону полевой кухни. Едва взовьется над навесом флажок, означающий, что обед готов, все стремглав бежали туда.

В июне 1945-го, когда уже отгремели победные залпы, Антонине Шинкиной выдали Свидетельство (дипломов тогда не существовало) об окончании педагогического училища. Решением облоно (областного отдела народного образования) её по распределению направили в Чалыклинскую семилетнюю школу учителем начальных классов. Ближе к пятидесятым Антонину Васильевну перевели в районный центр, в начальную школу (она располагалась недалеко от Дома культуры, в скромном бревенчатом здании, а заведующей работала известная старожилам Озинок Нина Николаевна Разумова). С 1951-го Антонина Васильевна уже трудилась в Балашинской средней школе. Здесь же, в Балашах, и заметил стройную, красивую девушку недавний солдат Советской Армии Иван Верещагин, прибывший в совхоз “Озинский” по комсомольской путевке работать водителем автомобиля.

В общем, Антонина и Иван поженились, создали семью. За годы совместной жизни вырастили троих детей – Александра, Татьяну и Людмилу. Иван Павлович Верещагин, к сожалению, умер в 1980-м. Трагическая судьба и у старшего сына, Александра. Но очень радуют Антонину Васильевну внуки, Инна и Александр, а уж правнука, Митеньку, она, без преувеличения, обожает.

Дочери (особенно Людмила, она сегодня живет в Астрахани) зовут маму: приезжай, чего там сидеть-то одной? Антонина Васильевна отнекивается: тут дом, корни, куда ж я поеду? Почитай, 65 лет в Балашах, тут родные края, а там чужбина. Дети понимают, и оттого сами часто навещают любимого человека.

Теперь, думается, настал черед рассказать о давней обиде Антонины Васильевны Верещагиной. Имея 37 лет педагогического стажа и не менее 2-х лет работы в колхозе в годы Великой Отечественной войны, она, тем не менее, не носит официального звания труженика тыла. И сама хлопотала, и за неё хлопотали – воз и ныне там! И загвоздка-то чисто формальная: некому нынче подтвердить её тыловую деятельность. “Несправедливо это”, – убеждена А.В. Верещагина. – Ведь ничего не прошу, ни денег, ни наград, а просто чтобы признали мою работу в период войны”. И очень надеется, что в канун очередного праздника Великой Победы её услышат.

С. СКЛЯР